Разочарованы армией и Путиным и готовы отдать захваченное ради мира

От «новой нормальности» к страху

Хотя первое исследование проводилось до начала активной фазы контрнаступления ВСУ, «радикальные патриоты» уже тогда пребывали в состоянии сильного стресса и напряжения. Респонденты отмечали шок от начала войны, страх за будущее и повышенную тревожность. Тем не менее настроение в середине лета можно было назвать оптимистическим. После волн санкций и ухода крупных компаний с российского рынка, по словам «патриотов», жизнь практически не изменилась и они успешно адаптировались к новой реальности. Они отмечали, что экономическая ситуация стабилизировалась, а ушедшим компаниям быстро нашлась замена. «Патриоты» были довольны тем, что экономика России оказалась в состоянии выдержать санкции, и надеялись, что в этих условиях разовьется импортозамещение.

«Вы знаете, когда объявили 24 февраля, было не просто страшно, а было жутко. И когда дети, мальчишки… Думаешь: “Боже мой, что же нас ждет?” Но вы знаете, когда проходило время, и думаешь “Когда это закончится? Месяц, два, три, год? Больше?” — это было так страшно, но сейчас в принципе и по телевизору нам президент что—то говорит, и это даже успокаивает», — отметила одна из участниц.

«Просто те единичные случаи, которые закрываются, их кто надо раскручивает, чтобы все это знали. У меня друзья знакомые прекрасно работают на заводах, они, наоборот, в разы больше заказов сейчас получили, и у них рабочих рук не хватает. То есть просто идет временная перестройка экономики с одних отраслей в другие, с одних производств на другие. Будет эта течка идти, несколько лет перетекать», — добавляет другой респондент.

Тревогу и подавленность респонденты объясняли ходом войны. Некоторые жалели солдат — причем не только российских, но и украинских. Один из «патриотов» вспоминал, что, по словам военкоров, на украинской стороне воюют в основном жители востока Украины, и получается, что идет война «русских с русскими». Респонденты переживали из-за компромиссов, на которые шло военное командование: отсутствие жесткого ответа на обстрелы российской территории и обмен пленных из батальона «Азов» — тех самых «нацистов», от которых российская армия вроде бы собиралась очистить Украину.

Основным фактором недовольства стала затянутость «специальной военной операции». «Патриотам» обещали быструю и решительную победу над Украиной, но конфликт перерос в полномасштабную войну России со всем Западом, считают респонденты, а это уже другие ставки и риски. По мнению участников исследования, к продолжительному и масштабному противостоянию Россия была не готова.

«Удовлетворения вообще очень мало, — сетует участник фокус-группы. — Я даже боюсь, что нет таких эмоций от вот этой операции. Тревога… Я понимаю в то же время, что Украина оказалась полем этой битвы, но вообще политологи смотрят, что это идет борьба России с Западом, просто на территории Украины. А Украина как всегда оказывается, как и в истории было, не на той стороне этой битвы. Как это было при Петре в Шведской войне, так и вот сейчас. А вот если рассматривать борьбу с Западом, тоже много тревог по поводу неподготовки. Вообще если ввязываться в такую борьбу с Западом, надо было, конечно…»

«Может быть, наша армия шла с целью, чтобы освободить допустим Донбасс и Донецк, но пока что это получилось немножко не подготовлено с нашей стороны, — соглашается другой респондент. — США привозит это все [оружие] в Украину, и у них все новое, все такое хорошее, а вот у нас ну такое, средненькое».

Многие жаловались на сужение горизонта планирования, невозможность выехать за рубеж, исчезновение некоторых товаров с полок магазинов.

«Я поддерживаю военную операцию, но мне сложно смириться с той ситуацией, которая существует с экономикой, — говорит респондент. — Даже говядина, по прогнозам, исчезнет через полгода, потому что в основном говядина поставлялась из Латинской Америки, а Латинская Америка не хочет больше давать мяса. Так что будем кушать несчастных свиней. Как—то так»

Другая участница отдельно переживала за своих украинских родственников:

«Я, наверное, отношусь как любая женщина к войне относится: хотелось бы, чтобы не было войны, чтобы мы как—то смогли Украину экономическими методами заставить сделать то, что нам надо. Мне бы так хотелось, не только как женщине, но и потому, что у меня очень много родственников на Украине. Они, конечно, очень зомбированные люди. Я никогда не могла предположить, что там, где они живут, и где были бандеровцы, и что они там творили в войну, и что все это знали, и что сейчас будут пробандеровскими мои родственники…»

Тем не менее летом «патриоты» были все еще настроены решительно и агрессивно. Участники фокус-групп настаивали на полной капитуляции украинских властей, «денацификации» Украины и обстрелах гражданской инфраструктуры. Исследователи привели высказывания сразу нескольких респондентов из разных групп, уверенных, что Россия должна захватить не только ЛНР и ДНР, но и всю Восточную Украину, а заодно и побережье Черного моря.

«Как таковой Украины не будет, то есть останутся центральные области, там Киев, Чернигов и так далее, — считает респондент. — Возможно, запад заберет Польша, восток — Россия, и всем будет хорошо, а Украина останется той, чем она была до 1920-х годов».

«Я думаю, самое главное все-таки, чтобы там не убивали людей. До того жалко, когда дети гибнут, люди. И чтобы, конечно, дошли до конца. Если они забегут за границу, тогда чтобы граница была крепкая, там, где, например, Хмельницкая область, если мы дойдем дотуда. Чтобы наша защита была. Ладно, пусть Черное море все наше будет, весь берег, и чтобы все это охранялось со всех сторон, и чтобы НАТОвцы не смогли быть у наших границ», — требует один из «ультрапатриотов». Впрочем, другой участник обратил внимание на то, что в таком случае НАТО станет не дальше, а, наоборот, ближе к границам России.

Особо радикальные патриоты предлагали захватить не только всю Украину, но и всю Европу:

«Я поклонник Владимира Владимировича Жириновского покойного, и он сказал, что все должны заткнуться и уважать нашу страну. Я с ним солидарна, потому что надо идти снова до Берлина, а то и дальше. Цель — Украина вся, вся Польша и вся Европа. И еще взорвать Великобританию и всё, тогда все отлично будет. Америка пусть там сидит, она далеко. Мне так будет легче жить».

Несколько респондентов все же предлагали ограничиться захватом ЛДНР и пытаться восстанавливать международные отношения.

К ноябрю, после начала контрнаступления ВСУ, частичной мобилизации и потери значительного количества захваченных территорий, на смену захватническим настроениям пришел страх за будущее. Не помогла даже формальная аннексия Россией ЛНР, ДНР, Запорожской и Херсонской областей — по мнению исследователей, в отличие от Крыма респонденты не считали эти земли «своими» (опрос проводился до сдачи Херсона). Хотя в целом участники были довольны захватом этих территорий, многие жаловались, что платить за их восстановление придется из карманов россиян — и это на фоне взлетевших цен и проблем в экономике. Более того, у некоторых патриотов закрадывались сомнения в легитимности референдумов на оккупированных территориях:

«То есть мы вторглись на территорию, начали там косить всех и потом сказали: “Давайте присоединяйтесь к нам, если хотите”», — удивлялся один из участников.

Радикальные патриоты стали больше бояться переноса военных действий на территорию России, а некоторые респонденты настолько разочаровались в российской армии, что готовы были даже отдать Крым, лишь бы закончить войну. Такие настроения были особенно сильны в среде «алармистов» (зрителей Игоря Стрелкова), а также некоторых примкнувших к ним правых патриотов. Исследователи отмечают, что летом именно «алармисты» занимали самые радикальные позиции и требовали захвата всей Украины, но уже к осени они стали главными паникерами.

«Война — это уже ненормально, — приводят цитату социологи. — И мы все понимаем, что он — не хочу называть его — пока своего не добьется, ничего не остановит. Это будет еще и в следующем году. Он будет пугать ядерной войной всех. Для меня приемлемо, чтобы не было войны, чтобы все остановилось, и чтобы Украине помогли все восстановить. Потому что то, что они говорят, что восстановят — и уже восстанавливают, это все ложь. Я читала и видела, что то ли в Мариуполе, то ли еще где пару домов восстановили — а вокруг рухлядь. Это все вранье. Для меня приемлемо, чтобы всего этого не было изначально. Надо отдать эти четыре области обратно, но этого не будет. Отдайте уже обратно, всё. И помочь восстановить».

«Зачем нам вообще нужны эти четыре области? — задавался вопросом другой респондент. — На кой черт они нам? Если бы действительно так — вернуть всё, что забрали. Мне от этих областей ни горячо, ни холодно».

«Я бы прожил без Крыма. Я понимаю, что там в три слоя все полито русской кровью, но такую цену платить за это… Я не знаю. Сколько человек уже положили, сколько еще положат, там дети погибли. Нас проклянут до десятого колена. Мы будем изгоями во всем мире».

Впрочем, другие категории респондентов категорически не принимали идею поражения и сдачи захваченных территорий. Многие отмечали, что аннексия ЛДНР, Херсонской и Запорожской областей — достаточный результат так называемой СВО, на котором теоретически можно было бы остановиться. Однако, поскольку конфликт, по их мнению, перерос в войну России со всем Западом, в реалистичность такого сценария не верил практически никто. В результате возникал эффект «сплочения вокруг флага»: отступать некуда, на «наши» условия мир не согласится, поэтому нужно идти дальше и побеждать в войне любой ценой.

«Позади Москва, мы не можем отступать, мы не можем остановиться на четырех территориях, потому что на остальных территориях будет то же самое. Если мы даже это будем удерживать и о чем-то договоримся, то это повторится через год, через два, через восемь».

«На мой взгляд, все идет по плану, так оно и должно быть, — добавлял более радикальный респондент. — Закончить можно быстро — это ковровые бомбардировки. Стереть к чертовой матери пол-Украины и все будет спокойно, как американцы действовали в Ираке, как они действовали в Сирии».

Несмотря на агрессивный настрой, участники опроса отмечали многочисленные проблемы российской армии. Многие чувствовали смятение из-за объявленной мобилизации: жаловались на более успешных знакомых, у которых хватило денег на переезд, недоумевали, почему призывают неподготовленных людей, а не росгвардейцев. «[Силовики] охраняют кого-то от нас, видимо», — догадался один из патриотов. Опрошенные отмечали, что мобилизация затронула почти каждую семью, вспоминали погибших близких и знакомых. Все это наталкивало их на мысль, что государство может скрывать потери среди военнослужащих. Кроме того, патриотическую публику беспокоили проблемы со снабжением армии:

«Все, что происходит — это позор. Особенно, когда вчера мне в родительский чат написали: приносите, пожалуйста, пластыри, бинты, трусы, носки, зеленку, одежду. О чем речь?! Сколько лет создавалось ощущение, что у нас супер-армия! Так у меня и было ощущение, что у нас все хорошо, и даже если военная операция началась — она и закончится по-быстрому. Ожидания вообще не реализовались по факту».

Более того, эти проблемы заставили патриотов сомневаться в рациональности расходования бюджетных средств.

«Это очень сильно подрывает доверие и к власти, и к армии. И думаешь — тогда может, было бы проще тратить деньги не туда, а предложить купить эти территории? Честно — это большое разочарование. Потому что, если тратили на армию — это значит, не тратили на медицину, не тратили на образование. И вот мы со всем этим столкнулись, во время пандемии, мы оказались не готовы к такому всплеску. И видишь, как китайцы разворачивают госпиталя за дни буквально, а у нас этого ничего не делается, и инфраструктура встала, потому не было у нее такого запаса прочности, так как не вкладывали в нее деньги. С образованием, наверное, плюс-минус такая же картина. Социальная сфера так же. То есть, со всех сфер стягивались деньги, потому что мы ж «осажденная крепость», «против нас все», нам надо делать армию и флот, а по факту вот так оказалось».

Еще один источник страха — обстрелы российских территорий. Отсутствие достаточного, по мнению радикальных патриотов, ответа доводит их до разочарования не только во власти, но и во Владимире Путине.

«Нас ведь как уверяли? Что если вдруг будут нападать на нашу территорию, то мы там ответим… Белгород, Курск бомбят, людей убивают, коренных россиян, а мы — ничего. Да раньше сразу бы армия вступила. У нас же есть армия, она же должна выступить на защиту населения, а тут такая политика, что… Министерство обороны подчиняется верховному главнокомандующему, я так понимаю, раз он у нас назначен Конституцией, но почему тогда не объявляют войну и не идут на эту территорию? Я не зверь, но просто раз напали, то до ста километров [Украины надо] бомбить, и армия заходит на территорию со стороны Белгорода и Курска отгоняя врага, чтобы не обстреливали наши города. Понятно Донецк и Луганск, они уже восемь лет живут в этом, но мы-то на своей территории, а мы просто терпим. Нам оплеухи дают, а я вижу, что решения никакого».

«У нас Брянск живет в условиях военного времени, — соглашается другой участник. — Подготовлены бомбоубежища. На все диверсии мы нормально не ответили, потому что мы бережем каких-то мирных жителей Украины, а наши ребята погибают. А мы украинцев бережем. Надо как по факту: тебя бомбанули — ты бомбанул. А у нас президент сказал — а мы немножко, а мы еще даже не начинали. Пугает вроде, а они жируют там в Киеве».

Многие респонденты также боялись применения ядерного оружия — правда, не Россией, а Западом. Один из участников не верил, что ядерную войну может развязать Министерство обороны, а вот «укрофашисты» — вполне. Другие переживали, что Запад может применить ядерное оружие, если увидит, что Россия побеждает и других вариантов нет. При этом «лоялисты» — зрители телеканалов — настаивали, что нанести ядерный удар должна именно Россия: это напугает Запад и он не будет отвечать.

Потенциальный проигрыш в войне большинство респондентов (кроме «алармистов») рассматривали бы как предательство — почти у всех в таком случае ухудшилось бы отношение к президенту и власти в целом. «Традиционалисты» (аудитории Егора Холмогорова и Марии Шукшиной) в принципе не верят, что Путин может свернуть СВО, не достигнув целей, — такой сценарий кажется им заговором элит, копающих под президента. Другие категории в отличие от летнего опроса допускают перспективу проигрыша и, по мнению социологов, проходят психологическую адаптацию к такому исходу.

Интересно, что большинство респондентов в случае поражения все равно не выйдут на митинги против власти — во-первых, из-за страха репрессий, во-вторых, потому что после смены режима к власти, по их мнению, придут еще более страшные люди.

«В Киеве что было — привезли вагон или два или три ящика с автоматами, и их просто раздавали на улице. Здесь, думаете, такого не будет?»

«У нас нет выраженного политического лидера — придет группа товарищей и закрутят нам гайки так, что будем вспоминать 37-й год. Сейчас книжки, которые издаются про то, как Гитлер пришел к власти — это хит продаж сейчас. И да, у нас будет диктатура. Будут продукты по карточкам», — прогнозирует участник опроса.

Сразу несколько патриотов заявили, что при таком исходе они, не раздумывая, уедут из страны куда глаза глядят. Те, у кого возможности уехать нет, ожидают «северокорейского сценария», нападения Украины на Россию и терактов внутри страны.